В среду, 19 августа, вузы должны разместить списки поступающих. Все прошлые годы в Петербурге отмечали стабильный рост интереса к техническим специальностям.
Зарубежные эксперты еще в середине 90–х обозначили условия превращения исследовательских университетов в предпринимательские. Россия пытается внедрить иностранный опыт. Но получается с “поправкой на местность”. Отчасти потому, что теория “тройной спирали” даже на Западе в чистом виде мало где работает.
Кремниевая и не только
Согласно теории “тройной спирали” профессора Стэнфордского университета Генри Ицковица, “университеты 3.0” сочетают образовательную, исследовательскую и предпринимательскую функции. Со стороны науки, как правило, выступает крупный вуз с развитой исследовательской базой, поясняет ведущий научный сотрудник Института экономики РАН Наталия Смородинская. Университеты выполняют заказы на исследования от компаний, входящих в региональные инновационные кластеры. Также государство может финансировать запущенные по своей инициативе разработки или софинансировать совместные проекты университета и компаний. По информации Центра управления технологическим развитием Национальной технологической инициативы (НТИ), действующие на базе вузов Центры компетенций в 2019 году получили от проведения научных исследований и разработок, платных образовательных услуг, экспертно–аналитической и консультационной деятельности в России 4 млрд рублей, в Петербурге — 1,2 млрд.
“Концепция “тройной спирали” подразумевает превращение научного знания в коммерческий продукт — с ходу. Таких примеров в мире крайне мало — всем известная Кремниевая долина, которая фактически сформировалась вокруг Стэнфорда и Калифорнийского университета в Беркли, кластер, сформированный вокруг MIT и Гарварда в Массачусетсе. И это, по сути, все. То есть если мы говорим о поточном превращении знания в продукт, то массово это происходит только в этих местах”, — вводит цифры в контекст редактор Round University Ranking Олег Соловьев. В качестве примера он приводит взаимодействие Стэнфорда и Google, поисковый механизм которого был разработан в стенах вуза. “Корпорация Alphabet (материнская компания для Google) ежегодно платит Стэнфорду за использование интеллектуальной собственности университета”, — говорит Олег Соловьев. “Количественное лидерство США в этом отношении объясняется еще и тем, что здесь преобладают частные вузы, изначально настроенные на инновационные потребности бизнеса”, — объясняет Наталия Смородинская.
В России попытки перехода к модели “университета 3.0” были зафиксированы еще в начале 2000–х. Лучше всего себя по традиции чувствуют те, кто работает с корпорациями, прежде всего нефтегазовыми. Как отмечает директор Центра инновационного предпринимательства НИУ ВШЭ в Санкт–Петербурге Сергей Мельченко, в Томске региональные власти вели работу по организации инновационной деятельности на основе сильной университетской базы. По словам Егора Яблокова, международного эксперта в области высшего образования, томские вузы существенно поднялись в 2012–2018 годах в международных рейтингах вузов, в том числе в QS World University Rankings (учитывает помимо прочего как авторитетность и узнаваемость в академической среде и показатель цитируемости научных публикаций, так и репутацию среди работодателей) (подробнее см. “ДП” № 146 от 03.10.2019).
Но, по мнению Олега Соловьева, в России концепция “тройной спирали” реализуется не в том виде, в котором она была описана Генри Ицковицем. “Формально заказчиками являются компании, действующие в рамках рынка. Но так или иначе это государственный сектор — дочерние компании “Газпрома”, “Роснефти” и так далее. Безусловно, наибольшие шансы коммерциализировать свои научные разработки имеют вузы, у которых налажены связи с нефтегазовым сектором. Он у нас самый капиталоемкий и с минимальным сроком окупаемости инвестиций. Поэтому логично, что внедрить какую–то разработку будет проще, поскольку у нефтяных и газовых компаний больше свободных средств”.
Проблемы внедрения
Примером кооперации трех составляющих модели “тройной спирали” в России выступают Центры компетенций. Государство определило перечень разработок — “сквозных” технологий НТИ (он достаточно обширен: от технологий квантовой коммуникации до технологии сенсорики и управления свойствами биологических объектов). Оператором выступает Центр управления технологическим развитием НТИ в РВК. В 2017–2018 годах были отобраны Центры НТИ под каждое направление. “В конце 2019 года список расширили. Конкурсный отбор центров по новым направлениям планируется в конце 2020 года”, — сообщил директор Центра управления технологическим развитием НТИ “Российской венчурной компании” Арсен Гареев.
В Северной столице Центры компетенций работают в СПбГУ, Политехе и ИТМО. И именно два петербургских входят в тройку крупнейших центров в России. Политехнический университет прошел отбор по направлению “Новые производственные технологии”, Центр компетенции ИТМО развивает сквозную технологию, которую можно интерпретировать как прикладной искусственный интеллект. Разработки применимы в различных отраслях промышленности — от нефтегазовой до медицинской или химической, говорит директор Центра научного бизнес–партнерства Университета ИТМО Владлена Серебрякова.
В 2019 году городские Центры компетенций завершили пять проектов (всего в портфеле 31), было подписано 72 лицензионных соглашения. По информации Арсена Гареева, в числе компаний, которые проявляли интерес к разработкам Политеха, — “ОДК–Климов”, “Силовые машины”, Siemens, к ИТМО — Mail.ru, Сбербанк, МТС.
За большей кооперацией вузовской науки и бизнеса государство видит будущее. “Модель финансирования предусматривает поэтапное замещение бюджетных грантовых денег средствами софинансирования. До конца 2022 года на поддержку Центров компетенций НТИ предусмотрено госфинансирование в размере 11,9 млрд рублей. Суммы грантов определяются ежегодно, поэтому сведений до конца срока реализации программ еще нет”, — говорит Арсен Гареев. В 2018–2019 годах объем грантовой поддержки петербургских центров превысил 1,5 млрд рублей.
Отчетности не избежать
В России теория “тройной спирали”, по словам представителей бизнеса, имеет существенные изъяны, хотя периодически и “выстреливает”. “Нелогичность в том, что вузам приходится самим определять тематики разработок и искать под них индустриального партнера. Это порождает проблемы с коммерциализацией”, — отмечает Диана Каледина, гендиректор “Балтийской промышленной компании”, которая сотрудничает с Политехом в части проектирования образовательных программ. “В силу доминирования административных вертикалей в нашей экономике пока не сложилось не только тройных, но и полноценных двойных спиралей с обратными связями. Многие вузы, равно как и академические институты, лишены необходимой самостоятельности и взаимодействуют с бизнесом через финансовое посредничество и под контролем госчиновников”, — говорит Наталия Смородинская.
Все ведущие кафедры ключевых вузов, которые готовят IT–специалистов в Петербурге, имеют сильные связи с бизнесом, однако речь чаще идет об образовательной функции, а не о глобальных историях успеха. “Самый свежий пример — превращение малого инновационного предприятия “Квантовые коммуникации”, созданного в ИТМО 4 года назад, в серьезный стартап, который претендует на исполнение крупного проекта создания квантовой сети в РЖД. Но примеров коммерческих успехов взаимодействия бизнеса и вузов не так много””, — отмечает президент “Руссофта” Валентин Макаров.
“Tesla еще 10 лет назад вышла на IPO и только сейчас получила первую прибыль. В России это просто невозможно. Нет “длинных денег” и налоговых условий, которые позволяли бы создавать технологические компании и десятилетие находиться в минусе”, — обращает внимание Олег Соловьев.
