Экспорт индустрии разработки программного обеспечения республики Беларусь

Совместное исследование НП «РУССОФТ» и белорусской Ассоциации «Инфопарк»

Как белорусские компании вошли в число крупнейших поставщиков услуг офшорного программирования в Восточной Европе.

Страна на востоке Европы с сильной школой программирования, успешно конкурирующая с Индией. Украина? Эстония? Не угадали — Белоруссия. Именно здесь находятся «мозговые центры» двух из четырех крупнейших компаний-разработчиков программ в Восточной Европе. Компанию EPAM, основанную минчанином Аркадием Добкиным, знают все выпускники белорусских технических вузов. «Не взяли в «Макдоналдс» — иди в EPAM», — шутят студенты. В минском офисе компании трудятся около 2000 программистов, набранных по всей стране, за зарплату, несильно отличающуюся от почасовых ставок в местном «Макдоналдсе», — начинающий программист может рассчитывать на $500 в месяц. В числе заказчиков крупнейшие мировые IT-компании — Microsoft, Oracle, SAP.

Программист Аркадий Добкин, эмигрировавший в США в 1991 году, утверждает, что мысль организовать компанию офшорного программирования ему подсказала нашумевшая в начале 1990-х книга «Закат и падение американского программиста» Эдварда Йордана. Американский гуру структурного программирования первым осознал масштаб развития IT-отрасли в Индии и возвестил, что к концу десятилетия западным программистам придется задуматься о смене профессии: все программное обеспечение будет делаться в Индии и в Китае. Прогноз оказался верен лишь частично, но Добкина он воодушевил. «Книжка была такая объемная, с детальными пояснениями, как будет организовано производство программ в будущем», — делится воспоминаниями Добкин. По его словам, он просто попробовал воплотить написанное в жизнь.

До отъезда в США у него был небольшой IT-бизнес в Минске: его фирма занималась автоматизацией в белорусском отделении «Совтрансавто», Белорусской филармонии и книжном издательстве «Эридан». Найдя работу программиста в крупной страховой компании Prudence Insurance, Добкин зарегистрировал фирму EPAM Systems и начал искать заказы на программирование, «скидывая» их минским коллегам.

Поначалу он искал клиентов просто через знакомых. «Я активно пытался контактировать с теми, кто меня знал, рассказывал им про талантливых программистов из России и Белоруссии», — вспоминает Добкин. Правда, с первым клиентом, одним из подразделений сервисной компании Halliburton, Добкин наладил отношения, общаясь на профессиональных веб-форумах компьютерной сети Compuserve. Halliburton пользовалась услугами EPAM несколько лет: в середине 1990-х компания Добкина разработала для нее автоматизированную систему контроля финансовых рисков. Вторым клиентом стал производитель модной обуви Bally — один из знакомых Добкина устроился туда работать. Крупным партнером EPAM в середине 1990-х была Colgate Palmolive — для нее фирма спроектировала автоматизированную систему управления продажами, которая до сих пор работает в Европе и Латинской Америке. Благодаря Colgate Palmolive EPAM заполучила в качестве клиента одного из крупнейших разработчиков ПО в мире — германскую SAP: немцы увидели в Colgate систему продаж от EPAM и захотели познакомиться с разработчиком.

Первые 10 лет бизнес EPAM был по американским меркам сравнительно невелик: к 2003 году компания выполняла заказов на $18 млн в год, в ней работало 1200 программистов. Перелом произошел в середине нынешнего десятилетия, когда из-за роста цен на услуги офшорного программирования в Индии американские заказчики начали переориентироваться на другие регионы. «Индия становится слишком дорогой, — жаловался в интервью Financial Times гендиректор SAP Хеннинг Кагерманн. — Мы теперь будем искать людей в других странах». В крупном выигрыше оказались страны Восточной Европы: оборот белорусского офшорного программирования вырос вдвое, до $300 млн. Выручка EPAM увеличилась к 2008 году до $160 млн, а штат разросся до 4500 сотрудников.

Белоруссия все чаще воспринимается на Западе как один из центров мирового офшорного программирования. По данным отраслевой ассоциации «Руссофт», объем услуг офшорного программирования Белоруссии в пересчете на душу населения вдвое превышает российский и втрое — украинский. Большинство крупных IT-компаний здесь ориентировано на экспорт своих услуг.

Минская IT-компания IBA обязана своим рождением не кому-нибудь, а американской IBM. В начале 1990-х американская корпорация создала СП с минским НИИ ЭВМ, и это СП участвовало в разработке программного обеспечения для компьютеров IBM. В 1998 году IBM вышла из всех совместных предприятий в мире, но гендиректор IBA Сергей Левтеев переориентировал компанию на других западных заказчиков. Сейчас среди клиентов IBA Wincor-Nixdorf, Tatra, российский Альфа-банк. Четверка крупнейших компаний офшорного программирования Восточной Европы выглядит так: белорусские EPAM и IBА ($160 млн и $92 млн оборота соответственно) и российские Luxoft ($97,4 млн оборота в 2007 году, данные за прошлый год не опубликованы) и Exigen ($81 млн).

В СССР Белоруссия была одним из самых промышленно развитых регионов, местные вузы выпускали тысячи программистов, вспоминает Сергей Левтеев. «Когда появились границы, потребности внутреннего рынка Белоруссии оказались недостаточными, чтобы обеспечить всех работой, и многие занялись офшорным программированием», — объясняет глава IBА. По данным «Руссофта», в Белоруссии зарплата программистов до кризиса была на 50–70% ниже, чем в России. Но в стране, лишенной потока нефтедолларов и с куда менее развитым частным сектором экономики, возможностей для трудоустройства образованной молодежи было немного и IT-компании считались прекрасным работодателем.

«До кризиса там все хотели быть программистами!» — рассказывает обосновавшийся в Нью-Йорке минчанин Андрей Петрашкевич, владелец маленькой белорусской IT-фирмы с пятью сотрудниками. «Зарплаты были хорошие для Беларуси, и была нехватка программистов — компании гребли всех подряд», — говорит он. В 2005 году местных программистов начали поддерживать обычно консервативные в отношениях с бизнесом белорусские власти: офшорным IT-компаниям предложили поселиться в специально созданном в Минске Парке высоких технологий и платить налог в 1% от выручки. «Белоруссия — единственная страна Восточной Европы, которая пытается помочь этой индустрии», — утверждает Добкин. К тому же в Белоруссии экспортеры не платят НДС. Именно это сыграло решающую роль в том, например, что польская IT-компания Ericpol Telecom, подыскивая площадку для открытия филиала в бывшем СССР, выбрала именно Белоруссию, рассказал директор филиала Валерий Цилиндь. Сначала филиал был открыт на Украине, но затем его быстро перевели в Белоруссию, в Брест, говорит Цилиндь.

Впрочем, на рынке офшорного программирования страны бывшего СССР конкурируют не друг с другом, а с главным центром этих услуг — Индией. Ассоциация «Руссофт» уже готовит проведение в Киеве «Форума аутсорсинга Восточной Европы», в программе которого заявлено «Позиционирование трех славянских стран в качестве мощного полюса поставщиков ИТ-услуг, альтернативы Индии и Китаю».

Роман Дорохов

В 2022 году Luxoft DXC Technology Company вышла с российского рынка. В настоящее время компания не имеет правоотношений с российскими клиентами, а также закрыла все офисы в РФ.

Forbes 08/2009

Ссылка на фрагмент исследования