Изучая технобизнесменов из России, журнал «Компания» обнаружил тихую социальную революцию, идущую в российской бизнес-среде, и появление новой формации предпринимателей. Незаметно для экономистов и социологов уже сформировалась четко очерченная страта бизнесменов из России, обладающая собственными уникальными характеристиками. Она не просто самоосознает себя, но и пытается отстроиться от бизнеса, символизирующего прошлую формацию, — от того самого поколения «новых русских», которое было провозглашено в 1992 году на страницах издания «КоммерсантЪ» и которое управляло (и до сих пор управляет) российским бизнесом.

Фактически незаметно для нас сформировался новый класс бизнесменов, который породило поколение Y — те, кто родился в условном промежутке между 1980 и 1995 годами (у разных социологов даты периодизации расходятся). Это поколение среди американских социологов имеет еще одно условное название — «миллениалы» — те, чье окончание школы приходится на условный 2000‑й год и которые явили уже новое поколение бизнесменов. Мы называем их «сверхновыми русскими». Эти «сверхновые» уже состоялись как бизнесмены, состояние некоторых из них измеряется миллиардами долларов, но большинство тех, кто вошел в наш топ-50, — мультимиллионеры.

К «сверхновым русским» бизнесменам можно причислить также и поколение поздних X — тех, кто родился в 1970‑х годах, окончил школу в 1990‑х, но не успел к раздаче приватизационного пирога и был вынужден встраиваться в мир, который под себя кроили «новые русские», разбирая заводы, газеты и пароходы.

У поколения «сверхновых русских» есть вполне конкретные характеристики, которые его отличают от «новых русских». Усредненный портрет типичного «сверхнового русского» — это 44‑летний программист из Москвы с советским научно-техническим образованием, западными бизнес-навыками и глобальными амбициями. Он зарабатывает сотни миллионов долларов на софте, держится поближе к транснациональным корпорациям. Особенностью является то, что он практически независим от российского государства и встроен в мировые тренды. Более того, даже если он физически и живет в России, он слабо связан с российским государством как таковым, а источник его денежного потока (за редкими исключениями) — это инвесторы и покупатели со всего мира. Еще очень важная характеристика: это выходец из простой семьи.

Нащупать новую формацию интуитивно пытались многие информационные проекты. Так, в рамках проекта The Bell «Русские норм» проводятся интервью с русскими, живущими и работающими в США, в основном в Силиконовой долине, и чего-то добившимися в технологическом секторе. В рамках youtube-проекта Алексея Пивоварова «Редакция» выборочно рассматривались несколько бизнесменов из разных сфер, работающих по новым, «честным» принципам под условным названием «Сверхновые русские», однако он не носил системного характера — не был исследован феномен их семейного происхождения, образования, присущих им характеристик, завязки на определенный технологический уклад и другие характерные для них особенности.

Кого мы называем «сверхновыми русскими»

В широком смысле это бизнесмены российского происхождения, разрушающие гротескный образ «нового русского», сформированный в 90‑х и нулевых годах. Типовые черты последнего хорошо знакомы всем — зародившийся на заре рыночной экономики в 90‑х годах, участвующий в приватизации, приобретении и развитии различных активов — от продуктовых рынков до металлургических комбинатов — всего того, что структурно отражало экономику 90‑х годов. И во многом до сих пор является отражением существующей российской экономики. Он сильно интегрирован с региональной властью и отличается демонстративным лакшери-потреблением.

А вот «сверхновый русский», как правило, дистанцирован от криминала и государства, в том числе и территориально. Он не торгует сырьем, а производит глобально конвертируемый интеллектуальный продукт. Он всего или почти всего добился сам, хорошо образован и встроен в международное бизнес-сообщество. Он постоянно экспериментирует, занимается саморазвитием вплоть до биохакинга, ведет здоровый образ жизни. Обычно он скромно одет, ценит свободу, демонстрирует умеренность в личном потреблении, экологическое сознание, помогает местным и некоммерческим сообществам, занимается благотворительностью.

Эти люди на виду уже десять лет, с ними вышло немало интервью, но количественных характеристик явно не хватает. «Компания» попыталась восполнить пробел, а заодно очистить образ «сверхнового русского» от мифов и понять, насколько это реальный конструкт.

Как мы считали

Главный критерий — востребованность уникального интеллектуального продукта за границами России.

Помимо возраста, места рождения и учебы, мы учитывали социальное происхождение бизнесмена, профессиональный опыт его родителей, тип образования, близость к власти и госденьгам, личное состояние, выручку, специализацию и стоимость компании, стартовый рынок, адреса офисов. Еще один важный критерий: материально ли то, что компания делает.

Бизнесменов мы разделили на две группы. Первая группа — это собственно «сверхновые», продукт поколения Y, родившиеся в основном в 80‑е. Вторая группа, которую с оговорками можно отнести к новой родившейся формации, — это часть, которую мы назвали «предтечи» — представители поколения X, родившиеся в 60–70‑е годы. Это те, кто создал базу, опередил свое время и принял участие в технологической революции еще в 90‑е (Аркадий Волож, Юрий Мильнер, Евгений Касперский, Олег Тиньков и другие). Обе группы подходят под главный критерий, но разделяет их рубеж веков: первые начинали свой интеллектуально емкий международный бизнес при Владимире Путине, вторые — еще до 2000 года.

Космополитичных русских бизнес-инноваторов десятки тысяч. Но мы были вынуждены ограничиться топ-50, кто уже конвертировал свои таланты в сотни миллионов долларов и чьи биографии и финансовые результаты относительно открыты и позволяют делать выводы. По этой же причине мы выстроили участников не по размеру состояния, а по возрасту (тем более что «сверхновые» любят называть деньги второстепенной целью). Успешные бизнесмены, покинувшие Россию детьми, в список не вошли: соблазн включить Виталика Бутерина (Etherium, $1,3 млрд) и Алексея Фурмана (Invitae, $1 млрд) повлек бы и вопросы о Сергее Брине, что было бы явной спекуляцией.

Более того, уже можно констатировать, что многие из них для российского государства потеряны как активные участники внутрироссийских бизнес-процессов, как налогоплательщики и как участники отечественных инновационных достижений. Эти люди уже встроены в глобальные тренды с центрами в Европе или в США. И похоже, на государственном уровне эту тенденцию интуитивно улавливают.

Формирование этой особенной формации бизнесменов, основанной на новом технологическом укладе, осознавала и российская власть, пытаясь войти в мировые процессы и породить то самое новое поколение предпринимателей, которое обеспечит прорыв в «светлое завтра». Это попытки формирования экосистем вокруг «Сколково», «Роснано», Российской венчурной компании (РВК), корпорации «Ростех», проект «Иннополис», проект с МГУ «Иннопрактика».

Однако искусственно создать новую генерацию бизнесменов сверху силами старого поколения «новых русских» очевидно не удалось. Возможно, главная причина — то, что новое поколение предпринимателей пытались создать руками «старой гвардии». Например, деятельность главы «Роснано» Анатолия Чубайса в 2000‑х, благодаря которому в России впервые в 90‑е годы появилась категория «новых русских», привела в итоге к дискредитации самой идеи высоких технологий и стала символом очередного распила в духе 90‑х годов. Закончилось все печальным дефолтом по облигациям «Роснано» в конце 2021 года. А фонд «Сколково», руководимый Виктором Вексельбергом, пребывал в перманентном состоянии шлейфа из арестов руководства и уголовных дел о нецелевых тратах. В итоге неожиданно выяснилось, что силами и методами старых «новых русских» из 90‑х годов (Чубайса и Вексельберга) в новое цифровое будущее не въедешь.

А вот те «сверхновые русские», которые выросли органически, которые никому ничего не должны и опирались на мировые тренды и запросы широкой мировой аудитории, доказали свою эффективность.

Более того, эту категорию нового поколения бизнесменов можно занести в своеобразный ранг «отверженных» — к моменту их зрелости социальные лифты уже перестали действовать, в бизнесе правили и правят их отцы — «новые русские», — а свою политическую волю реализовать им было практически невозможно.

Достаточно посмотреть на средний возраст российских партийных лидеров — от провластных до оппозиционных, — чтобы понять, что этому поколению в ближайшие 10 лет в политике ничего не светит. Более того, периодически проскакивает отношение к условным «сверхновым русским» на властном уровне как к своеобразной «пятой колонне». Например, слова интернет-омбудсмена при президенте РФ Дмитрия Мариничева, который в 2015 году заявил о том, что вредно для страны воспитание IT-специалистов за государственный счет. Мол, они все будут молиться на западные компании и будут стремиться уехать из страны.

«Этот список еще раз показывает, что цифровая экономика — это именно та ниша в российской экономике, которая целиком и полностью вписывается в глобальные тренды и где российские предприниматели могут без связей или поддержки со стороны государства построить бизнес, конкурентоспособный на мировом уровне, — пояснил ”Компании” ректор РЭШ Рубен Ениколопов. — Интересно, что даже в плане образования профиль вошедших в этот список участников во многом схож с профилем основателей «единорогов» мирового уровня, который можно найти в посте на Facebook профессора Стэнфордского университета Ильи Стребулаева. Там также доминируют «технари» с хорошим образованием в области компьютерных, естественных и инженерных наук».

Сверхновые русские — какие они?

Они не слишком молоды

Средний возраст участников списка — 44 года: самому младшему 33 года, самому старшему — 70. А если исключить из подсчета «предтеч», их средний возраст — 40 лет.

Триумф софта над хардом

Только 6 из 50 бизнесменов делают нечто, что можно потрогать руками. Это Виталий Пономарев (автомобильные голографические проекторы), Денис Свердлов (производство электрических автобусов и грузовиков), Алексей Репик (производство и поставка лекарств), Федор Овчинников (франшиза пиццерий на единой IT-платформе), Александр Лысковский (франшиза вертикальных ферм на общей IT-платформе), Александр Островский (франшиза медицинских лабораторий).

Остальные 44 в разных формах производят ПО. 9 из них занимаются финансовыми технологиями, 8 создают мобильные игры, 7 производят деловой софт, еще 7 делают ПО для разработчиков, резервного копирования и веб-серверов, четверо агрегируют такси и доставку, трое заняты кибербезопасностью, двое — распознаванием текстов, двое — дейтингом, двое — соцсетями.

Эта диспропорция не нова: доля «харда» среди востребованных на Западе инноваторов путинского поколения (5 из 41) примерно такая же, как и среди их предшественников (1 из 9).

«В России мало успешных проектов, связанных с производством чего-то твердого. Софтов успешных много», — констатирует сооснова‑ тель iFarm Александр Лысковский. Совладе‑ лец Luxoft Дмитрий Лощинин сомневается, что страна сможет создать свое «железо» на волне импортозамещения процессоров.

«Если в софтверной части база исключительно интеллектуальная и ее можно очень быстро создать, то здесь нужна база материальная, — говорил он президенту НП „Руссофт“ Валенти‑ ну Макарову весной прошлого года. — По элек‑ тронике Америка, Европа, Азия очень далеко ушли». Кроме того, он сомневается, что изо‑ ляция российского рынка поможет создавать в стране и конкурентоспособный софт.

Готовность к глобальной цифровой трансформации.

29 человек из 50 — по образованию математики, физики, программисты, специалисты по автоматизированным системам управления и по работе с большими данными. Бóльшая часть из них имеет опыт программирования и цифровой интеграции сервисов.

Большинство из 14 человек, получивших гуманитарное и общеэкономическое образование, тоже разбираются в программировании. Это выпускник филфака СПбГУ Павел Дуров (ВК, Telegram) и выпускник финансового факультета ростовского РГЭУ Денис Глоба (TraidingView). Это оба русских короля дейтинга — сын физика Андрей Андреев (MagicLab), о высшем образовании которого ничего неизвестно, и Дмитрий Волков (Dating Group), окончивший истфак МГУ, а потом стажировавшийся в Microsoft. Это Павел Врублевский (ChronoPay), который окончил социологический факультет МГУ. Это, наконец, блестящие программисты братья Ушницкие (MyTona, Якутский экономико-правовой институт).

Триумф услуг над торговлей

Только 11 человек из 50 когда-либо торговали. Среди тех, кто начал бизнес в нулевые, людей с торговым опытом всего 16 %. Сооснователь Veeam Software Андрей Баронов начинал бизнес в нулевых с интернет-магазина по продаже комплектующих для компьютеров в РФ, но быстро убедился, что писать ПО на Западе выгоднее. Сооснователь Nexters Андрей Фадеев торговал в интернете постельным бельем и мебелью, пока не увидел, что одна игра для «ВКонтакте» за день приносит больше, чем 20 магазинов за месяц, — после чего все магазины закрыл. Все остальные «сверхновые» начинали бизнес сразу с производства софта или экспорта идей.

А вот среди более возрастных «предтеч», начинавших в 90‑е, людей с торговлей в анамнезе почти половина.

Так, основатель фонда RTP Global Леонид Богуславский был первым в России дистрибутором Oracle, Sun Microsystems, Cisco, Compaq. Аркадий Волож, Юрий Мильнер, основатель Parallels и Acronix Сергей Белоусов начинали с торговли компьютерами. Олег Тиньков в конце 80‑х фарцевал, бросив Ленинградский горный институт, а в 90‑х торговал в Питере бытовой электроникой.

Треть из них — провинциалы

17 человек из списка родились и выросли в провинции, иногда глубокой, а 8 из них к тому же окончили провинциальные вузы. Причем иногда это звезды первой величины. Так, братья Бухманы из Playrix с состоянием $15,7 млрд на двоих окончили математический факультет Вологодского пединститута. Братья Ушницкие (MyTona) родились в селе Хонуу Момского улуса Якутии, в 2 тысячах километров от Якутска, на Полюсе холода, там же увлеклись геймингом, написали первые игры и создали компанию в Якутске. Там же, в Якутске, вырос и окончил университет математик и программист Арсен Томский (агрегатор такси InDriver), чье состояние оценивают в $1,2 млрд. Андрей Фадеев (Nexters, состояние $500 млн) родился в Старом Надыме, Игорь и Антон Гладкобородовы (Coub) в Северодвинске, а Игорь Сысоев (Ngnix) в Алма-Ате.

В старшем поколении глобальных инноваторов доля «провинциалов» еще выше: 4 человека из 9. Давид Ян (ABBYY) родился в Ереване, Олег Тиньков в селе Полысаево Кемеровской области, Евгений Касперский в Новороссийске, Аркадий Волож («Яндекс») — в казахстанском Гурьеве. Но все они, кроме Тинькова, поступили в лучшие вузы Москвы и успели окончить их до распада страны.

Большинство — выходцы из простых семей

Семьи 40 из 50 «сверхновых» не связаны ни с российской элитой, ни с победителями большой приватизации 90‑х.

12 участников списка родились в семьях классического советского среднего класса. У 33‑летнего Виталия Пономарева, в WayRay которого вложили $100 млн Porsсhe, Alibaba и Hyundai Motor, отец был военным, семью мотало по гарнизонам. Виталий родился в Шымкенте, после развода родителей учился в физмат-школе в Баку, сам зарабатывал на учебу в Москве. Братья Бухманы, чья компания входит в топ-3 мировых разработчиков мобильных игр, — сыновья ветеринара из Вологды. Братья Ушницкие, входящие в топ-30 издателей игр Европы, Ближнего Востока и Африки, родились в семье сельского чиновника и продавщицы. Теперь офисы их компании открыты в Сингапуре и Окленде. Дмитрий Волков, создатель приложений для знакомств DateMyAge, LovingA, Tubit, AnastasiaDate, ChinaLove с 73 млн пользователей, — сын учителя и врача.

У 18 человек из числа «сверхновых» родители работали в той же сфере знаний, где они потом сделали бизнес. В основном это дети математиков, физиков, программистов, что вполне закономерно с учетом цифровой трансформации.

Например, отец глобального венчурного инвестора Юрия Мильнера был ученым-экономистом, теоретиком организации управления. Отец Ольги Усковой (Cognitive Technologies) заведовал Лабораторией искусственного интеллекта ВНИИСИ РАН, там родилась идея бизнеса на распознавании текстов, и там же Ускова нашла бизнес-партнера — известного математика Владимира Арлазарова. У Ильи Сачкова (Group IB) отец физик, мать аналитик Центробанка. Физиками были родители Давида Яна, придумавшего первую Lingvo и FineReader в МФТИ, родители Сергея Белоусова и родители братьев Войновых из Zeptolab. Отец Петра Федичева (Gero) был одним из лучших преподавателей Физтеха, и сын поступил туда же. Учеными-математиками были отцы Арсена Томского (inDriver) и Никиты Шамгунова (MemSQL). Дмитрий Лощинин (Luxoft) — тоже сын математиков.

И лишь у 9 человек из 50 родители изначально обладали высоким статусом, богатством, властью или связями с ней.

Это Антон Чиркунов (премиальный такси-агрегатор Wheely), Вячеслав Мирилашвили («ВКонтакте», венчурные фонды Yesodot Private Equity, Vaizra Capital, $950 млн), Артем Федяев и Дарья Ребенок (сервис доставки через путешественников Grabr), Андрей Романенко (платежная система Qiwi, $230 млн), Сергей Солонин (Qiwi, $400 млн), Денис Свердлов (грузовые электромобили Arrival, $10,6 млрд), Николай Сторонский (платежный сервис Revolut, $1,2 млрд), Леонид Богуславский (венчурный фонд RTP Global, $3,6 млрд).

Но и эти девять очень разные люди. Антон Чиркунов — сын экс-губернатора Пермского края Олега Чиркунова. Антон учился в Швейцарии, где отец был резидентом КГБ, со студенчества работал в компаниях отца, был помощником его зама в правительстве края, отцовскому холдингу принадлежат 40 % в Wheely.

Отец Артема Федяева — арт-дилер Григорий Бальцер, которого сенат США называет тайным партнером семьи Ротенбергов. Бальцер вложил в Grabr сына $500 тысяч, еще $500 тысяч вложил друг Бальцера, миллиардер Константин Николаев —совладелец «Н-Транс», экс-партнер Аркадия Ротенберга, Алексея Мордашова и Геннадия Тимченко.

Сергей Солонин и Андрей Романенко — дети советской номенклатуры: у одного отец был высоким чиновником в Госкомитете СССР по материально-техническому снабжению, у второго — главой Внешторгиздата СССР и филиала американского издательства BBDO, он помог сыну занять 70% московского рынка скретч-карт.

Отец Вячеслава Мирилашвили — авторитетный петербургский бизнесмен, он дал сыну первые $30 тысяч на старт «ВКонтакте».

Отец Дениса Свердлова — гендиректор питерского завода «Метиз», тесть — мэр «Иннополиса» Фарит Шагалеев, семья Свердлова близка с семьей ростеховского олигарха Сергея Адоньева, а сам он был замом министра связи РФ.

Но вот с Николаем Сторонским «мажорная» история уже буксует. Его отца Николая Сторонского-старшего называют топ-менеджером «Газпрома», хотя АО «Газпром-Промгаз», который он возглавляет, — это газовый НИИ со штатом 300 человек, а сам гендиректор института — скорее востребованный ученый-физик, чем богатый управленец.

Глобальные амбиции

14 человек из 50 сразу начали инновационный бизнес за границей или с самого начала ориентировались на мировой рынок, работая в России. Все остальные начинали на отечественном рынке, а потом масштабировались за его пределы.

Дистанцируются от государства

Только 9 «сверхновых» из 50 ведут с государством дела в России. Из «предтеч» это Аркадий Волож, Евгений Касперский, Ольга Ускова. Экосистема «Яндекса» сегодня не очень добровольно, но тесно интегрирована с государством. Криптограф из Высшей школы КГБ Касперский делает антивирусы, востребованные госорганами, и поддерживает контакты с представителями спецслужб. Cognitive Technologies Усковой — бенефициар госзаказа на бизнес-софт и системы распознавания для ФСБ.

Из «сверхновых» с государством так или иначе связаны Алексей Репик (король фармацевтического и ковидного госзаказа, глава «Деловой России», член Экспертного и делового совета при президенте, сосед и деловой партнер экс-главы Ярославской области Сергея Вахрукова). Здесь же — Денис Свердлов (был замминистра связи, главным конструктором ГАС «Выборы», возглавлял дочку «Ростеха» «Росэлектроника»), Юрий Максимов (его Positive Technologies оказывает услуги кибербезопасности крупнейшим госкомпаниям и Минобороны, попала под санкции США) и Сергей Белоусов (в 2014 году CNews называл его и Свердлова членами группы «казанских итэшников» из окружения министра связи Никифорова). Здесь же — заклятые коллеги Павел Врублевский из ChronoPay и Илья Сачков из Group IB, которым близость к спецслужбам стоила лишения свободы.

Остальные 41 «сверхновых русских» из 50 предпочитают работать за границей, зачастую демонстративно дистанцируясь от государства и окологосударственных денег.

Так, сооснователь «ВКонтакте» Павел Дуров был вынужден продать свою долю в холдинге структурам Алишера Усманова, после чего покинул Россию и в 2013 году основал за границей Telegram. Виталий Пономарев не взял денег у «Сколково»: по его словам, иначе «Porsche бы никогда бы не зашел [в капитал WayRay], если есть хотя бы маленький намек на связь с окологосударственными деньгами». Юрий Максимов из Positive Technologies после 2014 года вывел глобальный бизнес в отдельную швейцарскую компанию, но все равно попал под санкции и покинул пост СЕО. Дмитрий Лощинин после Крыма вывез в Европу 500 программистов и менеджмент Luxoft, чтобы сохранить таких иностранных заказчиков, как Audi и BMW, а долю российских заказов сократил до 6 %.

Андрей Баронов и Ратмир Тимашев были вынуждены продать Veeam Software за $5 млрд фонду Insight Partners, чтобы компания с русскими владельцами смогла получить крупные заказы от госструктур США. Считается, что по тем же причинам американцам были проданы Luxoft и Parallels.

Феномен предпринимателей нового типа признают в России все, но комментаторы никак не договорятся о едином наборе признаков. «Это люди, которые сделали себя сами, — рассуждал на ПМЭФ-2019 вице-президент Сбербанка Андрей Ванин. — Они сами себе исследователи, сами учатся. Они знают, кем они будут и что для этого нужно пошагово сделать. И они сами выбирают для себя сферу деятельности».

Год спустя аналитический центр «Эксперт ЮГ» опросил предпринимателей юга России младше 35 лет — и обнаружил конфликт поколений. «Отцы» в бизнесе воспринимаются «детьми» как трудолюбивые, ответственные, прямолинейные, богатые, агрессивные и криминальные патриоты с доступом к рычагам власти. О себе «дети» говорят как об индивидуалистах, ориентированных на творческий поиск и избегающих отношений с государством во всех формах. Своими приоритетами 52% молодых предпринимателей назвали «качество жизни», а 35% назвали приоритетом создание семьи.

«Абсолютное большинство наших резидентов семейные ребята, у многих по трое детей, — говорит «Компании» Михаил Воронин, основатель и старший партнер бизнес-клуба «Атланты». — Хотя слово «нетворкинг» стало практически ругательным, они ценят социальные связи и действительно настроены на улучшение пространства вокруг себя».

Политолог Павел Салин выделяет три ключевые характеристики «сверхновых русских»: «У бизнесменов этого типа три составляющие успеха, — комментирует он список, составленный журналом «Компания». — Это, прежде всего, остатки советского естественно-научного образования, которое, в отличие от гуманитарного, до сих пор конкурентоспособно на глобальном уровне. Это полученные на Западе софт-скиллз — способность капитализировать свои фундаментальные навыки, чего у нас делать пока не научились. И это возраст, в котором бизнесмены новой волны встроились в западные рынки. Совершенно очевидно, что этот феномен не очень совместим с трендами российской политэкономической системы, где серьезный бизнес строится главным образом на бюджетные деньги».

Аркадий Волож: победа над Google
1993–1994 годах Аркадий Волож с Аркадием Борковским и Ильей Сегаловичем создал программу поиска по ключевому слову с учетом морфологии русского языка. Программу назвали Yandex и адаптировали для поиска в Рунете. Yandex.ru не была пионером на рынке поиска, но, помимо учета морфологии, отличалась от «Рамблера» и «Апорта» еще одной инновацией — контекстной рекламой по тематике запроса. Она стала главным конкурентным преимуществом и основным источником заработка компании «Яндекс».
В 2000–2001 годах «Яндекс» первым среди поисковиков начал обрастать дополнительными сервисами, что сделало его первой в России и одной из первых в мире большой экосистемой.
Волож сумел избежать вмешательства инвесторов в управление, отказал Google в неравноправном партнерстве и со временем выиграл в конкуренции за русскоязычное пространство. У «Яндекса» поиск по картинкам точнее, карты России и большинства постсоветских стран детальнее, а оффлайн-сервисы уже приносят больше прибыли, чем реклама.
Цена победы над Google — срастание с государством. Но ожидать, что IT-компания такого масштаба в России останется независимой, было бы довольно странно. Капитализация «Яндекса», достигшая 1 ноября 2021 года рекордных $30 млрд, к концу зимы на фоне событий в Украине обвалилась до $6,79 млрд.

Сверхновые, но уже не русские

Поводов для отъезда из России у бизнесменов новой генерации намного больше, чем у героев из 90‑х.

Тех, кто постарше, часто вынуждают к переезду иностранные клиенты, которые не хотят, чтобы их заказы выполнялись в РФ на фоне новой холодной войны.

Выпускники топовых вузов едут за самореализацией, потому что человеческий потенциал в России еще высок, а востребованность новых технологий ниже.

Еще одна причина отъезда — возможность привлечь финансирование, которой нет в России. «Немецкая Infarm поднимает деньги по оценке, привязанной к обороту 2026 года, — объясняет разницу сооснователь iFarm Александр Лысковский. —То есть они рассказывают сказки, которые будут через пять лет, и им под это дают деньги. В России я вынужден показывать существующий объем бизнеса, а мне говорят: это какая-то фигня, что там будет дальше — непонятно».

При этом оплатить релокацию русских гениев готовы русские же венчурные капиталисты. Летом 2021 года основанный россиянами фонд Untitled Ventures объявил о своей готовности вложить $118 млн в «амбициозные стартапы в области глубоких технологий с основателями из Восточной Европы», которые хотят переместить свой бизнес «из экономически нестабильных стран бывшего СССР» в Западную Европу и США.

Поиск денег в России бывает иногда просто опасным. «У меня есть печальный опыт: люди, которые были нашими бизнес-ангелами и помогли запустить проект, повели себя как мошенники и захотели отобрать мой бизнес. Я выиграл эту войну, все права на WayRay у меня, но осадок остался», — рассказывал Виталий Пономарев бизнес-консультанту Бобу Дорфу.

«Если бы бизнесмены новой волны оставались в России, многих, наверное, ждала бы судьба [основателя Group IB Ильи] Сачкова, — предполагает г-н Салин. — У него были все признаки принадлежности к этому классу, но решил сначала подняться на бюджетных деньгах, а потом уже выйти на международные рынки. Но вместе с этими деньгами он получил неформальные правила игры, за нарушение которых был жестко наказан (осенью Сачков был арестован по обвинению в госизмене. — Прим. «Ко»)». Поэтому новые бизнесмены избегают государственных денег, даже красиво отлакированных в «Сколково», и придерживаются принципа публичности, в том числе финансовой.

Для них это не только условие капитализации на Западе, но и предохранитель от миграции в систему «понятий».

Отъезд не гарантирует успеха. Первое, что сделали братья Гладкобородовы, выпустив мегапопулярный Coub и собрав $3,5 млн от пула российских инвесторов, — переехали в США искать новые рынки и инвестиции. Монетизировать проект они не смогли и были вынуждены его продать.

Эпоха «сверхновых русских» может закончиться, едва начавшись

Родившаяся новая генерация бизнесменов уже рискует стать изгоями везде — как в России, так и на Западе. Их заточенность на потребителей и инвесторов со всего мира и на транснациональные корпорации является и их слабостью. Токсичность российской власти из-за спецоперации в Украине не может не перекинуться и на них.

Они уже попадают под двойной удар: во‑первых, под начавшееся охлаждение мировых рынков, а во‑вторых, под отрубание связи у мировых инвесторов со всем российским. Теперь ко всем из них, кто живет на Западе и завязан на международных инвесторов, будет вопрос: «Осуждаете ли вы действия России против Украины?» Их будут заставлять превентивно каяться, и им не получится отделаться словами «я не про политику, я про бизнес». Они вынуждены будут отвечать и про политику.

Завязанность на мировые технологии является и угрозой в том смысле, что любой из мировых глобальных игроков обнулит их бизнес за 1 секунду, удалив его из приложения Google Play или AppStore. А мировые вендоры могут просто прекратить бизнес-отношения из-за цвета паспорта и двуглавого герба на обложке. Если уж безликую российскую нефть отказываются принимать в некоторых портах Европы, то что говорить про интеллектуальноемкие вещи.

В России в них будут видеть агентов влияния западных разведок и пресловутого международного капитала, а на условном Западе — уже «агентов Кремля». Если поколению их отцов, тем самым «новым русским», есть на что опереться — они укоренены на российской территории, связаны с добычей сырья, российским денежным потоком и властью, — то у «сверхновых русских» такой опоры нет.

И здесь достаточно подозрений и информационной кампании против таких проектов, чтобы обрушить то, что выстраивалось много лет через серии неудачных стартапов, поиск инвесторов, потребителей продукции и конкурентную борьбу.

Например, можно объявить Telegram Павла Дурова приложением, способствующим терроризму, популярную компьютерную игру братьев Бухманов — происками ФСБ, втягивающими западных детей в свой секретный мир, а стартап бывшего замминстра связи Дениса Свердлова по постройке электромобилей можно обвинить в попытке получения двойных технологий для корпорации «Ростех».

Аналогичное поколение на Западе находится в гораздо лучших условиях — им проще получить кредиты, найти бизнес-ангела, у них нет языкового барьера, да и само кредитование по нынешним ставкам почти бесплатное. Так что можно им посочувствовать, но одновременно и гордиться ими: несмотря ни на что, они уже начали определять реальность вокруг нас — от анонса этой статьи в telegram-канале, созданном «сверхновыми русскими» братьями Дуровыми, до возможности оплатить экземпляр этого журнала в магазине через мобильное приложение Revolut другого «сверхнового русского» Николая Сторонского.

В 2022 году Luxoft DXC Technology Company вышла с российского рынка. В настоящее время компания не имеет правоотношений с российскими клиентами, а также закрыла все офисы в РФ.